Кто заплатит за Крым

Прежде чем праздновать победу и спешно выделять средства на прием украинских беженцев, стоит посчитать возможные прибыли и убытки от неизбежной реакции. Во-первых, конечно, будет и дальше ослабевать российская валюта. Всего лишь неделю-другую назад по русскоязычному фейсбуку прокатился мем со стишками, заканчивающимися "евро - сорок восемь рублей, доллар - тридцать пять". Сегодня утром, 3 марта, доллар стоил 38,5 рублей, а евро - все 53. И это не предел.

Впрочем, ослабление российской валюты - в интересах российского правительства. Раздутые из-за "майских указов" Владимира Путина бюджетные обязательства надо выполнять, а денег на это практически нет. Конечно, реального положения бюджетников рост зарплаты в обесцененных рублях не улучшит - но по телевизору объяснят, что во всем виноваты американцы, что ополчились на нас из-за того, что мы решили защитить крымчан. С этой точки зрения (весьма людоедской, но таковы политические реалии) крымский конфликт можно считать удачным для Путина ходом. Однако есть очень важный нюанс, который перечеркивает этот успех.

На первый взгляд, ситуация вокруг Крыма близко напоминает пятилетней давности русско-грузинский конфликт вокруг Южной Осетии. В официальной риторике российских властей оба раза речь шла о защите соотечественников от явного (в случае Осетии) или придуманного (как сейчас) агрессора. Украине, как и Грузии сложно расчитывать на деятельную военную помощь своих союзников по НАТО. Оба конфликта разворачивались на фоне серьезного экономического и политического кризиса либеральных демократий, когда ни о военной, ни о немедленной экономической поддержке речь идти не могла. Это сходство может породить в умах публики, тоскующей по советскому величию и жаждущей реванша, надежды на еще одну "победоносную войну".

Надеждам этим, боюсь, не суждено сбыться. Дело даже не в том, что Грузия - небольшая страна на дальних подступах к "первому миру", а Украина - крупнейшее государство Восточной Европы с 46-миллионным населением (превышающим по численности все население РФ от Урала до Владивостока). И не в том, что Грузия рассматривалась многими как агрессор - украинская же революция не может не вызывать симпатий в Европе. И уж конечно не в том, что связи между Россией и Украиной на всех уровнях - от государственного до бытового - гораздо теснее русско-грузинских (или русско-осетинских).

Дело в том, что в первые три года своего существования - с 1991 по 1994 год - Украина обладала третьим по размеру в мире ядерным потенциалом, доставшимся ей в наследство от СССР. Разоружиться и выйти из членов "ядерного клуба" украинцы согласились под совместные гарантии России, США и Великобритании, договорившихся уважать суверенитет, независимость и границы страны. Среди прочих обязательств, стороны договорились, что "никакое их оружие никогда не будет использоваться против нее, кроме целей самообороны или любым другим образом в соответствии с уставом ООН".

Мало ли кто каких гарантий не давал, скажете вы. И будете неправы. Дело даже не в Украине, а в самой системе международных гарантий - единственной на сегодня альтернативе ядерному вооружению (надеюсь, читателям не нужно объяснять, почему мировое сообщество стремится не допустить роста как ядерных боеголовок, так и числа стран, ими располагающих). Нарушение их - "звоночек" всем странам, имевшим возможность произвести ядерный арсенал, и отказавшимся от этого.

Это задает принципиально новый контекст крымским событиям. Нынешняя слабость НАТО, неспособность противопоставить российской угрозе реальную силу не снижает - как это было в Грузии - а, наоборот, повышает опасность конфликта для всех участников, включая Россию. Западный мир, каким бы неготовым к конфликту он ни казался, просто не может себе позволить уступить. Поэтому реакция будет, и чем слабее она сегодня, тем сильнее она окажется в будущем. И речь в первую очередь пойдет об экономических и политических санкциях.

Для Югры, чей бюджет на 2014 год сверстан с более чем двадцатимиллиардным дефицитом, и чье благосостояние больше, чем где-либо в России, завязано на нефтегазовую коньюнктуру, самым болезненным может стать падение нефтегазовых цен. А именно такой вариант весьма вероятен.

По странному совпадению в субботу, 1 марта, президент Ирана Хасан Рухани заявил, что исламская республика приняла принципиальное решение об отказе от ядерного оружия. В ближайшее время это приведет - не может не привести - к снятию с Ирана экономических санкций, выбросу на рынок иранской нефти, и неизбежно удешевит стоимость "черного золота" на мировом рынке. Сценарий, при котором баррель будет стоить не 110, а 80 долларов, уже не представляется таким уж невероятным. И подставившаяся под санкции Россия окажется тем, кому придется платить дороже других.

Каких размеров достигнет дефицит бюджета в Югре, рассчитанный при 100$ за баррель, при падении до 80$? В случае, если прибыль нефтяных компаний упадет тоже на 20% (а это самый гуманный вариант), мы увидим 50-миллиардный дефицит. Очевидно, что в этих условиях власти ХМАО будут вынуждены секвестировать значительную часть окружных программ. О льготной ипотеке, строительстве детских садов и дорог, обновлении медицинского оборудования и прочая, и прочая - можно забыть. Не исключены массовые сокращения в государственных и окологосударственных структурах. Свои инвестиционные программы, вероятнее всего, свернут и нефтяники, что также приведет к сокращению рабочих мест. В более легком варианте мы это уже проходили в 2008-2009 годах. Однако тогда бюджет было куда ужимать: он был раздут эфемерными инвестиционными проектами. К чему привел их секвестр, мы помним: к многомиллиардным дырам в капиталах Ханты-Мансийского НПФ, фонда "Жилище" и Фонда поколений ХМАО. Сейчас будет тяжелее и без надежды на быстрое восстановление.

Я все понимаю про правительство ХМАО и степень его финансовой и политической зависимости от федерального центра. Но все-таки очень жаль, что в этих условиях власти говорят о том, что Югра готова принять братьев-украинцев, и ни слова не говорят о новой реальности, в которой нам всем придется жить в угоду политическим амбициям руководства страны.