Muksun.fm писал о том, что раненая на Донбассе жительница ХМАО Анастасия Морозова из Ханты-Мансийска не может добиться от Минобороны РФ положенных выплат за участие в СВО.
Помочь ей вызвались специалисты фонда «Защитники Отечества». Как оказалось, деньги забыли начислить. Югорчанка участвует в боевых действиях на Украине с 2015 года. За это время была дважды ранена. В 2022 году подписала контракт с Минобороны РФ и отправилась «за ленточку» как фельдшер.
Вернувшись с поля боя, женщина столкнулась с тем, что не может оформить положенные по закону выплаты.
«В фонд обратился её друг, сообщив, что она была ранена при проведении СВО и ей нужна помощь. Позже мы выяснили, что югорчанке не начислили соцвыплаты за оба ранения. Сейчас добиться справедливости ей помогает наш куратор», — рассказали в фонде.
На днях в Департаменте соцразвития ХМАО Muksun.fm сообщили, что женщине перечислили все выплаты и скоро она снова уезжает на СВО.
Но так ли это на самом деле и как живется женщине-бойцу из Югры «за ленточкой», как устроен её ежедневный быт и каково это ночи напролет находиться в окопах с суровыми мужчинами — Анастасия эксклюзивно рассказала нашему изданию.
По словам замруководителя филиала фонда «Защитники Отечества» в ХМАО Рината Ташметова, денежное довольствие женщина получила лишь за второе ранение.
«В настоящее время за Анастасией закреплен социальный координатор регионального филиала госсфонда „Защитники Отечества“ по г. Ханты-Мансийску, который помогает в получении мер соцподдержки, действующих на территории ХМАО. Кроме этого, мы ведём работы и по федеральным выплатам за ранение. По первому ранению все сложнее: сейчас мы боремся, чтобы она получила соответствующую справку из военной части. Документ был утерян из-за того, что медика перевозили из одной части в другую. А по мерам соцподдержки на региональном уровне за первое и второе ранение все выплачено», — прокомментировал Ринат Казтаевич.
Отмечается, что первое ранение было средней тяжести, а второе уже тяжелое. Чтобы разобраться в ситуации, корреспондент издания решил познакомиться с нашей героиней лично. Оказалось, что за плечами Анастасии Морозовой богатый боевой опыт. Что касается денежного вопроса, то она не получает и зарплату с января этого года.
Анастасии 42 года. Она родилась и выросла в многодетной семье в поселке Пойковский Нефтеюганского района, что в 200 километрах от столицы Югры. Мама работала учительницей, а папа — сельхозработником. Сейчас они оба на пенсии. Окончив местную среднюю школу № 3, юная Настя отправилась в Екатеринбург, где окончила Свердловский областной медицинский колледж по специальности «медсестра». Как говорит сама югорчанка, ее родители далеки от военной деятельности. Но их дочка решила связать свою жизнь именно с ней.
Как было сказано выше, Анастасия отправилась в зону боевых действий далеко не впервые. Первый опыт она получила еще в начале «нулевых», когда будучи 22-летней девушкой уехала в Чечню. Напомним, там после 2002 года — официального завершения Чеченской войны — еще несколько лет продолжался вооруженный конфликт.
«До 2015 года у меня уже был боевой опыт. С 2003 по 2005 год я находилась в Чечне. В качестве фельдшера помогала раненым бойцам. Затем был долгий перерыв, и я жила простой обычной мирной жизнью. В 2014 году началось обострение ситуации на Донбассе. На следующий год я уехала туда. Со своим боевым опытом я просто не могла оставаться в стороне», — рассказала Анастасия.
Надо сказать, что 8 лет назад государство не давало никаких социальных гарантий, не было понятия «доброволец». Поэтому Анастасия уехала туда, не ожидая ничего взамен и готовая отдать свою жизнь для спасения других. С житейской точки зрения, можно сказать, что здесь женщину ничего не держало. Ведь у нее нет своей семьи — ни детей, ни мужа. Да она и сама этого не скрывает. Откровенно говорит, что там она чувствует себя нужной и при деле.
Пробыв на Донбассе ровно год, югорчанка вернулась домой. Так как там наступило затишье. Тогда медик устроилась на работу в Окружной клинический лечебно-реабилитационный центр ХМАО. Спокойная жизнь Анастасии снова закончилась в феврале 2022 года, когда президент нашей страны Владимир Путин объявил о начале СВО.
«Когда все началось, с марта месяца я начала обхаживать военкомат, а в августе, заключив контракт с Минобороны РФ сроком на 3 года, отправилась в зону СВО», — пояснила наша героиня.
Фельдшер Морозова попала по распределению в военную часть, расположенную в г. Кременная Луганской области. Но, как уверяет сама женщина, она была не на передовой. Боец объяснила разницу между границами и что кого попало на «передок» не пускают:
«Передовой называется „ноль“ или нулевой километр — это граница, где самый „передок“ и рукой подать до неприятеля. Поэтому туда далеко не все попадают. Многие говорят, что находятся на передовой, а на самом деле до нее еще 80 километров (80 км до „нуля“ — прим. ред.). На „передке“ находится в основном пехота. Меня на передовую так близко не берут. Потому что я женщина, берегут (смеется — прим. ред.). В прошлый раз я была и буду в этот раз находиться на дальней линии обороны. Медиком меня взяли не сразу: сначала я была начальником вещевого склада. В декабре забрали в другую часть на должность фельдшера пехоты».
Морозова уверяет, что никакого волнения или страха перед отправкой на СВО она не испытывала. Поскольку знала, куда едет. Предвзятого отношения со стороны сослуживцев или дискомфорта от круглосуточного пребывания в мужском коллективе она тоже не чувствует.
«У меня есть старшина, который в случае чего дает солдатам-мужчинам „по лбу“. Шучу, конечно. В целом я чувствую защиту и никаких проблем с тем, что я нахожусь в мужском коллективе, у меня нет», — добавила наша героиня.
Анастасия рассказала Muksun.fm, как получила первое ранение средней тяжести в октябре прошлого года, будучи еще в должности начальника склада:
«Мы попали под сильный минометный обстрел, который разбил очень много машин. Мы много и быстро бегали от обстрелов по окопам, и в какой-то момент я повредила ногу. Так, я стала „трехсотым“. К счастью, никто больше не пострадал и не погиб».
К слову, в зоне СВО «трехсотым» называют раненого бойца без подразделения на виды травм.
Доставить югорчанку в больницу Луганска удалось лишь через несколько дней. Как оказалось, у Анастасии был разрыв мышц, и она с трудом передвигалась. После этого бойца приняли в Ростове, а затем отправили на реабилитацию в Волгоград. Вероятно, именно поэтому затерялись документы.
«Кроме справки, есть еще одна проблема. С января этого года я не получаю ни зарплаты, ни боевых. Поскольку меня переводили из одного полка в другой, документы о переводе где-то затерялись. На данный момент я нахожусь на больничном и тоже не могу получить от Минобороны РФ ни страховку, ни по приказу № 98 (выплаты по ранению — прим. ред.), потому что в списках части меня нигде нет. Единственное, недавно позвонили из московского управления и пообещали все восстановить», — подчеркнула Морозова.
В беседе с Muksun.fm югорчанка объяснила в цифрах, сколько платят бойцам и какую сумму задолжали конкретно ей:
«Везде пишут, что бойцам обещают выплаты в размере от 205 тысяч рублей. У меня даже как у прапорщика ни разу столько не выходило. Мне приходило около 150 тысяч боевых и 30 тысяч денежного довольствия. Я сомневаюсь, что у прапорщика такая маленькая зарплата. В отличие от контрактников, у мобилизованных зарплата идет стабильно — 190 тысяч — где бы они не находились.
Таким образом, Анастасии за 7 месяцев службы должны выплатить порядка 1,2 млн рублей, не считая выплаты за ранение.
По возвращении в зону СВО (Кременную) после первого ранения, уже через неделю Морозову забрали в другую часть на должность фельдшера. А 15 июня текущего года она получила второе ранение, уже тяжелое. За него от округа она получила 1 млн рублей. Но деньги по страховке и 98-му приказу от Минобоороны еще ожидает. Это еще около 313000 и 3 млн рублей соответственно.
«Была угроза взрыва автомобиля, товарищи закричали, что нужно срочно прыгать. Я неудачно приземлилась и сломала голеностопный сустав, а также получила закрытый перелом большеберцовой кости. С травмой меня начали постепенно отводить с фронта: сначала доставили в Рубежный (ЛНР), потом в Старобельск (ЛНР), оттуда на вертолете санавиации в Белгород, а затем в Мулино Нижегородской области», — рассказывает фельдшер.
По ее словам, с медицинской помощью в госпиталях все хорошо, но комфортнее всего ей было в Рубежном.
«Во многих больницах дискомфортно из-за разбитых унитазов, здания старые и нет лифтов, отсутствуют женские палаты. Поэтому в некоторых госпиталях приходилось спать в мужских», — сетует югорчанка.
Проведя в нижегородской больнице около недели, Анастасия в гипсе отправилась домой. На сегодняшний день, почти два 2 месяца спустя, она восстановилась и ходит без костылей.
«10 августа мне уже нужно быть в части. Я этому очень рада, потому что дома оставаться не хочу. Кто, если не мы и опыт наш. Конечно, еще предстоит пройти врачебную комиссию (ВВК)», — признается наша героиня.
По словам Анастасии, современные фельдшеры работают нет так, как представляется обывателям по примерам сюжетов из советских фильмов: хрупкая медсестра оттаскивает раненого бойца по земле в укрытие. Сегодня эту работу выполняют несколько бригад. Причем «в пекле» работают фельдшеры-мужчины.
Одна бригада должна вывезти раненых с поля боя, другая принять пациентов и доставить в госпиталь.
«Никаких фельдшерских медпунктов нет. У фельдшера есть просто сумка и он там. К примеру, я нахожусь в подземелье в лесу. Это поле боя, где могут происходить военные действия. Поэтому, конечно, прилетает. Как правило, мне сообщают по рации, если кому-то требуется медпомощь. Но в лесу, поверьте, и так все хорошо слышно, когда кому-то что-то нужно. Оказываем первую помощь на месте и помогаем добраться до безопасного места», — пояснила наша героиня.
Но рассказывать о своих заслугах не любит. «Тех, кого в больницы отправляла, пацаны возвращаются, говорят „спасибо“», — скромно поделилась воспоминаниями боец.
Анастасия Морозова пояснила, что, по ее наблюдениям, женщин «за ленточкой» намного больше, чем по официальной статистике. Так, только из ХМАО там находится порядка 10 представительниц слабого пола. А в масштабах страны цифры значительно выше.
«Женщин на СВО могут взять начальниками склада, как меня, либо кадровиками, связистками, медиками. Но на „ноль“ нас не пускают», — добавила медик.
Анастасия акцентировала внимание, что, несмотря на сообщения в СМИ о проблемах с обмундированием солдат, в их части (где, кстати, служит большая доля бойцов из ХМАО) таких проблем она не наблюдала.
«Когда я была начальником склада, еще до отправки все получили палатки, стандартную форму, баулы к ним, вещевой мешок, сапоги зимние и демисезонные. Одним словом, было все. А когда уже работала в госпитале, то подвозили зимние перчатки, зимние шапки и „берцы“. В том числе поступали рюкзаки от мэра Москвы Сергея Собянина — баулы со всем необходимым, в том числе спальными мешками. Когда мы выезжали в другую часть, ребята ни в чем не нуждались», — рассказала Анастасия.
Что касается продовольствия, то его привозили со складов, расположенных под Ростовом. В продуктах также было разнообразие: в ежедневном рационе солдат присутствовали помидоры, огурцы и другие овощи, сосиски, курица, колбаса и многое другое. В частности, медик показала журналисту издания фотографии с блюдами, которые они готовили «за ленточкой»: это и чак-чак, и пельмени ручной лепки, и салаты, и красная рыба.
«Где помыться и постираться у нас также было. Мы заходили к местным — они нам не отказывали. Также находили какую-нибудь тетеньку, которая нам стирала одежду. При этом, как правило, нам подсказывали, в какой дом можно зайти, а в какой лучше не стоит», — рассказала женщина.
Что касается отношения местного мирного населения к русским солдатам, в целом, как уже до этого рассказывали многие военные, оно положительное. Однако случаи, когда украинцы показывали свое недружелюбие, тоже были.
Например, по словам, Анастасии, в некоторых населенных пунктах, когда наши бойцы еще только начинали заезжать на свои позиции, жители демонстративно разворачивались спиной:
«В каких-то поселениях нас встречали радостно и махали рукой, приветствуя. А в других — просто поворачивались к нам спиной».
Касаясь темы алкоголя, Анастасия пояснила, что такого беспорядка, как в учебных пунктах, в зоне СВО нет. Это обеспечивает военная полиция, которая патрулирует населенные пункты и не разрешает местному населению продавать спиртное солдатам. Например, от Кременной до Луганска на ближайшие 100 километров ничего из горячительного не продают.
«Конечно, кто ищет, тот всегда найдет. У какого-нибудь деда самогон всегда имеется. (смеется –прим. ред.). Но пьянства точно нет. Единственное, когда бойцов вывозят „с передка“ на помывку, им дают пару-тройку дней выходных. Вот в эти дни солдаты могут позволить себе расслабиться. Опять же без этого тоже никак, так как психологическое напряжение очень высокое», — пояснила Морозова.
На вопрос корреспондента, нужна ли вторая волна мобилизации, наша героиня ответила:
«На данный момент идет много контрактников, поэтому пока, я думаю, в этом нет необходимости».
Сравнивая вооруженный конфликт в Чечне и зону СВО, Морозова отмечает, что сейчас бойцам намного сложнее и тяжелее:
«В Чечне у нас над головами так не летало, просто бегали с автоматами. Были ближние бои. А сегодня у „укропов“ снаряды летают на 500 километров. Это очень страшно. Раньше не было дронов, которые тоже очень усложняют задачу».
Но, несмотря на то, что Европа и Америка снабжают Украину современной техникой, Анастасия отмечает, что российская армия все равно сильнее:
«И по количеству, и по качеству наше боевое оснащение значительно лучше, чем у ВСУ. Даже то, что их солдат обучают американские инструкторы, не спасает их. Мы бьем очень хорошо со всех орудий. Идем к победе шаг за шагом. Более того, нам даже удается отбить их технику. К примеру, подразделение бойца из Югры с позывным „Крестик“ недавно взяло 28 „укропов“ и разбило их блиндажи (укрытия — прим. ред.) на „передке“. За это получили Ордены Мужества».
Говоря о бойцах, которые не выходят на связь со своими родственниками, наша героиня отмечает, что случаи бывают разные:
«Бывают такие ситуации, когда тела погибших на протяжении длительного времени не могут забрать с поля боя из-за обстрелов противника. А бывает так, что боец просто находится „вне зоны“. Допустим, от Кременной на 100 километров нет никакой сотовой связи. Кроме этого, пацанов, которые сидят „на нуле“, еще попробуйте оттуда выкурить. Они не хотят выезжать оттуда. Адреналин зашкаливает. Поэтому с ними и нет связи по 2-3 месяца».
Югорчанка отмечает, что бойцы продолжают нуждаться в спецтехнике и оборудовании: дронах, тепловизорах и тд. Так как в боях это все ломается и теряется.
Анастасия говорит, что пока не закончится СВО, не вернется к мирной жизни. Однако как только цель будет достигнута, то заживет обычной жизнью. Поделилась она и своими философскими взглядами:
«Смерти не боятся только идиоты, а в Бога я не верю. Даже находясь на поле боя в экстренной ситуации, я продолжаю верить в себя, надеяться на случай и собственные силы. Я сама себя поддерживаю, просто иду вперед и знаю, что мне нужно выполнить задачу, несмотря на страх. Наверное, срабатывает установка „а кто, если не я?“ и „я должна“.
Фельдшер Морозова надеется и верит, что вернется домой живой и здоровой. Ведь нет людей, которые не боятся смерти. Так и наша героиня, несмотря на свою самоотверженность и героизм, все равно старается себя беречь.