Нам с этим жить

Трагедия 4 декабря останется в истории Югры навсегда – её не забудут, как многие прочие. Память о ней не притупится. Это было слишком больно, слишком близко, слишком громко, слишком за гранью человеческого понимания. Это было так, как не бывает. А если бывает, то не с нами – не в нашей уютной и благополучной Югре, а где-нибудь там – где падают самолёты, взрывается метро и работает Первый канал.

Нереальность происходящего наотмашь била по сознанию. Груда металла, в которую превратился детский автобус. Цветы и игрушки у зданий теннисного центра в Ханты-Мансийске и спортшколы «Сибиряк» в Нефтеюганске. Фотографии первой встречи губернатора Натальи Комаровой с родителями погибших детей в холле гостиницы «Олимпийская». В их глазах нет слёз, на их лицах нет боли – а есть только недоумение: что вы говорите? Почему мы здесь?? Где мой ребёнок???

Эта трагедия поведала нам очень много о нас самих. Сначала – то, что мы не можем оставаться в стороне. В первые же часы после аварии в ОКБ Ханты-Мансийска пришли сотни людей, чтобы сдать кровь для пострадавших. Соцсети наполнились вопросами: «как помочь?», «куда перевести деньги?» Сначала – то, что у нас есть классные врачи, которые вытащили всех, кого довезли до больницы живыми. Сначала – то, что наши власти умеют реагировать на такие трагедии быстро и адекватно, работать организованно и круглосуточно.

Это всё было сначала, в первые дни. А потом пришла пора копаться в причинах и разгребать последствия. И трагедия 4 декабря вскрыла множество нарывов, накопленных системных проблем, которые до той поры удавалось не замечать.

Оказалось, что перевозки детей в округе были, по сути, одним огромным нарушением закона. Зачастую возили абы как, абы на чём, без согласований и сопровождений. Потому что нет транспорта, нет денег – даже тогда, когда (как впоследствии выяснилось) деньги предусматривались в бюджетах. А первые попытки навести в этом деле порядок привели к тому, что многие дети просто перестали куда-либо выезжать – организовать перевозки строго по закону оказалось для многих чересчур дорого и хлопотно.

Вылезла наружу гниль в структуре ГИБДД, которая привела к тому, что водитель, лишённый прав, ещё полгода спокойно работал на большегрузе и даже перевозил крупногабаритную технику. И беспрепятственно проезжал мимо стационарных постов.

Выяснилось, что по нашим законам главный обвиняемый в гибели 12 человек вполне может быть выпущен из СИЗО, а для тщательного и всестороннего расследования необходимо личное вмешательство главы Следственного комитета Александра Бастрыкина. А чтобы до него достучаться, потерпевшим нужно писать открытые письма и привлекать к своим проблемам дополнительное внимание, хотя, казалось бы, они должны быть избавлены от такой необходимости.

А ещё наши дети тренируются в аварийных спортшколах, которые закрывают только после трагедии. И решения о строительстве новых принимаются только после публичного обращения.

Прошёл ровно год. Но эхо трагедии 4 декабря даже не думает смолкать. Идёт суд. Продолжается расследование. Появляются новые фигуранты. Родители выходят на митинги, требуя справедливости. Поток информационных поводов, так или иначе связанных с той аварией, не иссякает. Напротив – он наполняется новым содержанием: речь идёт уже не о частных вещах, а о необходимости системных преобразований. А система изменится только после того, как ответственность за последствия будут нести те, кто эту систему организовал. Или наоборот – бросил всё на самотёк.

Как бы то ни было, сейчас любая проблема, связанная с детским спортом в Югре, будет рассматриваться через призму трагедии нефтеюганских акробатов. А соревнования по спортивной акробатике в Югре всегда будут посвящаться памяти 12-ти погибших…

…Вика, Регина, Лера, Даша, Тимофей, Кира, Маша, Арина, Данил, Зулфия, Татьяна, Ирина Густавовна… Вы должны были жить. Долго и счастливо.