В искусстве можно всё!
Режиссер Андрей Богатырев о ветеранах, жизнелюбии, собственном киноязыке, ВГИКе и свободе
Андрей Богатырев - выпускник ВГИКа, режиссер ряда фильмов и популярных сериалов, отмеченных международными фестивалями. Также он сам участвовал в организации кинофестиваля «Восток & Запад» и является основателем рок-группы «тОт». Но рассказ об этом режиссере следует начинать с фильма «Красный призрак». В этом проекте, в непростой истории его появления на свет, сошлись не только многие вопросы отечественного кинематографа, но и всей нашей культуры. Почему российский военный фильм-притча, повествующий о небольшом отряде советских солдат и безличном народном мстителе полежал на полке, а затем наделал шуму и вызвал противоречивые оценки? Вряд ли дело только в необычных жанровых решениях. Попробуем разобраться.
Сам выбор темы Великой Отечественной войны в современном кинематографе гарантирует критику слева, справа, сверху и снизу. Во-первых, события тех лет - самая важная часть нашей истории, да и всего современного мира. Во-вторых, с десяток других недавних проектов в отечественном кино продемонстрировали, что снимать про войну мы сегодня не очень-то и умеем. Авторы некоторых лент будто намеренно занимаются деконструкцией патриотического кино о войне и, при этом, не предлагают ничего взамен. «Красный призрак» другого порядка. И, в первую очередь, его выгодно отличает как раз таки поиск нового нерва, новой концепции. Без попыток переписать прошлое «Красный призрак» просто устраняется от исторической и идеологической грызни, не претендует быть «снятым по внезапно открывшимся документам» или рассказать нам какую-то «правду». Это искренний фильм, вдохновленный собственным восприятием событий войны и воспоминаниями ветеранов.
Может быть это прозвучит пафосно. Мы просто делали то, что чувствовали, что считали верным. Как внутренний голос подсказывал, так мы за ним и шли. Мы, содружество друзей (вчетвером: Вячеслав Шихалеев, Павел Абраменков - автор идеи, Константин Симонов и я), собственно, сделали «Красный призрак». Мы говорили с ветеранами. Ветераны нам очень много чего подсказали. Вообще, ветераны, те, что остались... Очень мало людей осталось. Для нас большая честь, что у нас есть их интервью, что мы многое записали, и, дай Бог, многое взяли в наш фильм. Мы очень рады, что нам удалось просто поймать последнее уходящее поколение людей, которые воевали. У них очень много было юмора и жизни. Они жизнелюбы были. Поэтому и кино такое живое.
Сложно поспорить. Нравится «Красный призрак» или нет, но это кино действительно живое. Фильм вобрал в себя многие черты мэйнстрима, но при этом остался авторским. В нем есть свой собственный «голос», «почерк». Это не попытка смешать все самое модное и востребованное, а здоровая эклектика. Возможно, именно поэтому фильм так ложится на душу. Поясним. Российская история сложилась таким образом, что мы, наша культура и есть сама эклектика. Смешение отобранных элементов разных явлений. Мы - Запад и Восток. Мы - народ крестьянского происхождения, предложивший миру самый модернистский проект устройства общества. Наш характер бесспорно очень душевный, но, в то же время, один из самых закрытых в мире. В «Красном призраке» есть эпизод, где в крестьянской избе органично соседствуют православные образки и портрет Ленина, звучит фраза, что у русских два Бога. Давайте посмотрим в зеркало и признаемся: у нас их намного больше.
Мы, вообще, делаем кино, я не боюсь об этом говорить, которое немножко непохоже на жанровое российское кино. Мы пытаемся найти свой язык. Я вообще считаю, что это очень важно. Занимаешься жанровым искусством или авторским, тебе нужно искать свой язык. То, как ты рассказываешь истории. Поэтому мы и работаем нашим коллективом. Мы уже этот язык разрабатываем в такой некой творческой лаборатории. Как мы это снимаем, как мы говорим, как пишем диалоги, как существуем в кадре - целый комплекс всего, чтобы предоставить российскому зрителю какой-то свой взгляд.
Да и потом, кинематограф сам по себе - искусство синтетическое. Он собран из визуальных и аудиальных образов, драматургии, лицедейства, светописи, графики, аттракционов, наблюдений и еще черти чего. Это коллективное искусство. Творческие акты целого ряда авторов, собранные в единую ленту. А раз так, любая лента - это монтаж в широком смысле слова. Здесь отсылаем вас за стройной теорией к Эйзенштейну и другим гениям, которые сложили отечественную киношколу и определили режиссеру заниматься этим конструированием.
ВГИК дал мне фундаментальное образование. Я очень этому рад. Я даже сейчас многие вещи вспоминаю и осознаю по-новому. Там были такие преподаватели! Например, Владимир Яковлевич Бахмутский. Человеку было девяносто лет, он ходил и преподавал зарубежную литературу. Я горд, что учился во ВГИКе у таких мастеров. Считаю, что ВГИК - безусловно один из самых хороших мировых киноинститутов. Мы привыкли относится к себе немного скромно. А у нас на самом деле лучшая театральная школа в мире. «Щепка», «Щука», МХАТ, ГИТИС, да тот же ВГИК! Все это - одни из лучших школ мира. Нам надо этим гордится.
Но все это не повод обольщаться. Объективная реальность показывает, что киношколы требуют модернизации.
Когда мы пришли во ВГИК, мастера нам сказали: «Ничего, пожалуйста, не снимайте, а то сейчас сразу неправильно будете снимать». И мы первый год рассуждали о понятие события в кино. Снимали только какие-то маленькие упражнения. Честно признаться, обучение было немного устаревшим по отношению к нам - молодым людям. Европейские школы как раз таки показывали, что они более технологичные, и рука у них уже чисто технически больше набита, и истории они берут иногда более адекватные себе. То есть у них там были истории про отношения, про секс. А у нас во ВГИКе очень часто были экранизации Куприна, Нагибина. Все было слишком серьезно. Надо чуть проще. И больше практики.
Сегодня Андрею Богатыреву практики предостаточно. Он причастен к завирусившимся сериалам «ЧУМА!» и «Вампиры средней полосы», но, кажется, больше тяготеет к полнометражным авторским проектам. Скоро мы увидим две его новых работы: фильмы «Легенда о самбо» и «За ВДВ».
«Легенда о самбо» я уже снял. Это фильм о создателях самбо: о Василии Ощепкове, Викторе Спиридонове и Анатолии Харлампиеве. Об их судьбах. Это фильм о том, как человек возвращается к Богу. Вот так бы я это назвал. Поэтому здесь есть авторская задача. А с жанровой точки зрения - это байопик, боевик (там очень много боев), и драма, конечно же. Я думаю, что получится что-то нестандартное. Сейчас я снимаю фильм, где продюсеры Алексей Чадов и Максим Боев. В главной роли Шакуров. это фильм «За ВДВ». Комедийный боевик, который я снимаю практически тем же составом, что и «Красного призрака». Почти все мои старые актеры, с которыми я уже давно дружу и давно работаю. Так сказать, снова собираем наши силы.
Выявить в этих картинах и других работах Андрея Богатырева какую-то тенденцию не получается. Они очень различны. В них абсолютно разные темы и сеттинги. Объединяет их авторский почерк и какое-то особенно отношение к искусству, если хотите.
Искусство, вообще, бывает аполлоническое и дионисийское. Дионисийское искусство оно от Диониса. Вот как группа «Ленинград». Оно провоцирует, оно говорит правду может быть где-то. Как шут у короля: он может паясничать и говорить, как оно есть на самом деле. А есть аполлоническое искусство. Это искусство, которое стремится к красоте и духовному росту. Есть ли чисто такие или такие формы искусства? Тоже нет. Они могут совмещаться. Поэтому, на самом деле, в искусстве можно все. Есть разные личности, которые по разному в искусстве воплощаются. Главное - говорить. Особенно важно говорить в современной России. Сейчас. Со своей концепцией. Надо эту концепцию назвать, как-то проявить. Я считаю, что у нас как раз таки должна быть подлинная свобода в искусстве. Сейчас очень много тем, о которых вроде как не стоит говорить в кино. Мне кажется, искусство должно говорить обо всем! В этом его задача.
